ЗАКРЫТЬ И ЗАБЫТЬ?

На подробной карте Иркутской области возле названий некоторых населенных пунктов, особенно на севере, можно увидеть короткое слово в скобках: «нежил.». Это значит, что людей там больше нет. Жили-были, а теперь покинули свою родину. Такая вот история. Государство вкладывало огромные ресурсы в освоение этих земель, потом ситуация изменилась. Сегодня внимание к Северу опять растет. Для масштабных проектов обязательно понадобятся рабочие руки. И порой выясняется, что восстанавливать разрушенное дороже, чем создавать заново.

Отработанный ресурс

ГОК «Мамслюда» в Мамско-Чуйском районе – единственный в России производитель слюды-мусковита, сырья для оборонной и электронной промышленности. В связи с сокращением госзаказа объемы производства упали в 17 раз, и предприятие обанкротилось. Рабочие поселки Горная Чуя и Согдиондон, созданные для коллектива ГОК, были расселены полностью. Переселенцам выплачивали по 690 тысяч рублей субсидии на жилье. Такие суммы получили примерно 570 человек.

Есть проблемы и в Братском районе. Он развивался как территория освоения лесных богатств. Открывались поселения, привязанные к леспромхозам, сюда ехали рабочие со всего СССР. Многие поселки изначально создавались как временные. Планировалось, что после выработки ресурса производство прекратится – ведь период восстановления леса очень длительный. Поэтому инфраструктура (дороги, ЛЭП) была развита слабо.

Многие жители уехали. Целые поселки и деревни юридически существуют, а фактически давно опустели. Особенно обезлюдели поселения на дальнем берегу Братского водохранилища: Южный, Октябрьский, Чистый, Подвыездный и другие. В каждом числится по 100-200 жителей, но только на бумаге. Впрочем, не все готовы покинуть ставшие родными поселки.

Страсти по воде

В окрестностях Усть-Илимска миграцию подстегнуло строительство Богучанской ГЭС. Летом 2015 года завершилась программа переселения сибиряков, чьи дома попали в зону затопления, подтопления или берегообрушения. Частично расселили жителей поселка Невон, полностью – поселков Тушама, Кеуль, деревень Ёдарма и Ката. Бурные страсти кипе-ли в Кеуле. Многие жители заявили, что переезжать не будут. Причины: возраст, уклад жизни, хозяйство. Старики и во-все сказали: «Нам никто не поможет, мы остаемся доживать, здесь наша родина».

Потом на передний план вышла жилищная тема. Люди просили дать квартиры их детям и внукам, чьи родители или бабушки жили в Кеуле. Далее подняли вопрос о животных, включая кошек и со-бак. Тут бывший губернатор посоветовал не заниматься шантажом… Важно отметить, что культурное наследие поселка власти сохранили: его музей перевезли в поселок Железнодорожный. На момент расселения в Кеуле был прописан 1491 человек. Для них построили 429 квартир в разных районах области.

Своя ноша

Судьба исчезнувших или исчезающих поселков на самом деле поучительна. Северянам, вынужденно покинувшим обжитые места, можно только посочувствовать. Не зря многих из них тянет обратно – пусть лишь порыбачить или поохотиться, взглянуть на уникальную природу таежного края… Могла ли история пойти другим путем? Можно ли было бережнее и просто дальновиднее отнестись к тому, что создавалось трудом поколений?

Сегодня для властей пустеющие территории тоже являются дополнительной ношей. И проблема не только в том, что многие люди официально зарегистрированы там, где давно не живут (а дело-производство вести надо). Так, подача электроэнергии в отдаленный поселок с несколькими десятками жителей, учитывая затраты, может стать поистине золотой. А медицинское обслуживание, другая «социалка»? Мало ли возникает насущных вопросов!

Рынок сам все не отрегулирует, мы это уже проходили. Присутствие государства на Севере требует расходов, и они должны быть тщательно просчитаны – естествен-но, с учетом «человеческого измерения» и экономических перспектив. Но бросать эти земли, уповая только на вахтовый ме-тод работы, нельзя. Родина все-таки.

Иван Васильев