Театральные вечера в Звездном

Надежда Васильевна Обухова

В братской квартире Василия Васильевича Теплякова и его супруги Надежды Васильевны в один из осенних вечеров прошлого года было особенно солнечно: в гостях был бамовский друг – Александр Бондарь. Адрес Тепляковых он нашел в Интернете и без обиняков написал: «Встречай в аэропорту». 

Прошло полдня, как встретились, а разговоры не иссякали. Речь шла о бамовском театре «Молодая гвардия», артистов которого Бондарь нет-нет да соберет в Москве. Надежда Васильевна (в девичестве Обухова), хоть и не числилась в его бригаде, но тоже была причастна к тому театру.

Энтузиастка

Надежде перевалило за двадцать, а «настоящую» жизнь она видела только в кино. Школа, строительный техникум, работа в дорожной конторе и серые улицы городка… 

Однажды она включила телевизор и поняла: случилось то, о чем давно мечтала. Трудно было разобрать, о чем говорил Леонид Ильич Брежнев, но реакция слушавшей его молодежи была простой: все кричали, аплодировали, скандировали. Захотелось быть в гуще этих парней и девчат, одетых в стройотрядовские робы, так же кричать и радоваться, а потом сесть в поезд и уехать.

1974-й, первый бамовский год, не принес перемен: Надежда без конца ходила в райком, горком комсомола, но там ее словно не слышали: «Путевок нет». «Так чего доброго и БАМ без меня построят», – испугалась она и на следующий год, не мудрствуя лукаво, села на самолет. Весь БАМ для нее вмещался в слово «Тында», но оказалось, что есть еще много мест, где строится магистраль. 

– В Усть-Куте сейчас такое творится, – взахлеб рассказывала в самолете случайная попутчица. – Ну, ладно бы на курорт, а то в тайгу едут! А ты-то куда?

– Сама не знаю, – призналась Надя и впервые почувствовала какую-то робость.

– Поедешь ко мне, – предложила попутчица. – Осмотришься, а там решишь, куда дальше.

Несколько дней в Усть-Куте показались ей годом. Нужно было выбрать «пункт назначения». Выбрала Звездный. 

– Почему? – спросила бывшая попутчица, теперь почти подруга. 

– Звучит красиво.

Надежда просидела три дня в аэропорту, откуда разлетались по БАМу вертолеты, но ни один борт ее так и не принял. Решили ехать до Якурима на Лене, где стояли мостоотряд и мехколонны, и там, наконец, согласились подвести ее «попутным грузом». 

Дорогу до Звездного она помнит, будто случилось это только вчера: просека, разбитая колея, по которой можно ехать только вперед, вода, комары, запах соляры, туман и бесконечное ожидание: 25 километров – 10 часов езды.

БАМ, наверное, был единственным местом в стране, где не требовались рабочие, и прораб лениво поинтересовался:

– Ну и кем бы ты хотела работать?

– По специальности, техником-строителем.               

– У нас таких девять человек на место. И с техникумами, и с институтами. Могу предложить только штукатура-маляра.

Свой вагончик

В вагончике, куда она заселилась, жили еще пять девчонок – с Украины, из Белоруссии, Воронежа – такие же, как она, «добровольцы без путевки». 

– Одна поваром, другая воспитателем в детсаду, и только двое – я и Тая Бородина –  на чисто физической работе, – рассказывает Надежда Васильевна. – Тая позже закончит пединститут и всю жизнь будет работать в Звездном. 

По вечерам всем вагончиком девчата спешат в недавно построенный клуб «Таежник», там их встречает несколько угрюмый, но галантный молодой человек в светлом плаще. Это Толя Байков, директор клуба.  Несколько позже в своем дневнике он запишет: «30 октября 1974 года. Первый день в Звездном. Не ожидал увидеть вместо клуба четыре дощатых стены и покатую крышу над ними. Но через несколько часов неприглядный вид клуба заслонился масштабами стройки, ее размахом, хаотичностью. И, конечно, людьми… Главное в работе клуба – создать вокруг него инициативный, действенный актив». 

На них, десятки парней и девчонок, весь день пахавших на стройке, он и делает ставку. Их не надо было «организовывать» – все были рады вечерами напролет болтать о высоком и смотреть спектакли заезжих артистов, хлопая до изнеможения натруженными ладонями. А потом Байков предложил поставить свой спектакль…   

Театральная азбука

Это была «Молодая гвардия», в которой она сыграла второстепенную роль Люси Осьмухиной, а по совместительству была гримером. 

– Театр звал, захватывал, волок за собой, и каждый вечер вместо того, чтобы варить дома борщи, мы собирались на репетиции. Байков возился с нами, как с детьми, и не такой уж строгий он был, как говорят, но если сведет брови…  

– Как распределялись роли? На усмотрение режиссера. А он, мне кажется, делал это в соответствие с нашими характерами. Тоня Голянова, к примеру, была девкой боевой, ей и роль соответствующая – Любовь Шевцова. Олега Кошевого играл Олег Минин – красавец-мужчина. Ивана Земнухова – Володя Графов, совсем мальчишка. 

Свой первый спектакль на БАМе Байков поставил в конце зимы 1974 года. Пьесу Арбузова играли 12 дней – пока ее не посмотрели все шесть тысяч жителей Звездного. В конце Байков вставил монолог о стройке. Казалось бы, самовольство, но Арбузов позже заметит: «Как они прекрасно молоды, как талантливы! Этот мальчик, режиссер, Байков. Нет, не только режиссер, работает в бригаде, на трассе. Ну что тут скажешь?! Он правильно сделал, вставив в конец пьесы свой монолог о своей стройке. Это же замечательно: вписать в героическую драму о прошлом кусочек настоящего. Значит, во все времена правда тянется к правде, искусство – к жизни».

До стыковки 

При всей цельность натуры бывали у Анатолия периоды метаний. Ему вдруг начинало казаться, что он «хорошо пристроился», а надо работать, как все – днем на железной дороге, ночью в театре. Но это было нереально: театр страдал, и его просили вернуться к творчеству. 

Режиссер Центральной студии документальных фильмов Владилен Трошкин вспоминал: «И в моральном, и в этическом плане он был совестью коллектива, его золотым звеном. Он не располагал к себе с первого взгляда. В жизни был замкнутым человеком, много думал, много конфликтовал с людьми… Но если кто-то видел Байкова в театре – уже побежден: он раскрывался в работе, загорался, становился просто красивым».

Появлялись новые постановки – «До третьих петухов» по Шукшину (у Обуховой роль Алки-Несмеяны, а Бондарь играет Илью Муромца), «В день свадьбы» Розова (Тая Бородина ассистирует режиссеру), «Заседание парткома» Гельмана (впервые на сцене летописец БАМа Федор Пилюгин). В мае 1977 года  на первом Всесоюзном фестивале самодеятельного творчества трудящихся (зональный смотр народных театров в Чите) «Молодая гвардия» удостоена диплома первой степени и звания лауреата.         

Дорога строилась, надо было идти вперед, бригаду Бондаря перекинули в Кичеру, и Звездный остался без театра. А потом пришло печальное известие – Байков заболел. Друзья вспоминали: «После «Театральной весны» 1983 года Анатолий почувствовал внезапную, резкую усталость: темнело в глазах, пропадало дыхание. Врачи сказали: «Срочно летите туда, где вы родились». Из Чухломы (родина Толи) его направили в Костромскую областную больницу, оттуда в Москву – в Боткинскую. Диагноз – острый лейкоз. В Москву с детьми прилетела жена Люда. В их семейном архиве есть фото – Анатолий стоит, обняв жену, в руках у него белые цветы. Они молодые, и он улыбается. 

Эта фотография сделана в больничном дворе, куда его товарищ пришёл с фотоаппаратом. «Нет, я сидя сниматься не буду». Он резко поднялся, выпрямился: «Пусть нас запомнят такими». 5 сентября 1983 года Анатолия Сергеевича не стало. Было ему всего 33 года.

А 29 сентября 1984 года на разъезде Балбухта произошла стыковка. Бригада Бондаря с одной стороны и бригада Варшавского – с другой уложили последнее звено БАМа. На путеукладчике Бондаря был большой портрет Байкова и надпись: «Мы пришли к этой стыковке, Толя!».

*** 

Артисты из Звездного разъехались кто куда. С некоторыми Надежда Васильевна поддерживает отношения, перезванивается. И вот встреча с Бондарем. Александр Васильевич на этот раз был грустен. Может, вспомнил, как после стыковки бамовцев чествовали в Москве, а он, улучив минуту, поспешил на вокзал и, купив цветы, сел в поезд. Ехал в Чухлому, на могилу друга.   

Сергей МАСЛАКОВ