Свадьба в пути

Иван Сергеевич и Людмила Павловна Русиновы

Однажды Людмила Павловна Русинова затеяла домашнюю уборку и, протирая от пыли книги, заметила «Атлас железных дорог СССР». Взглянув на год издания – 1976-й, улыбнулась: в сентябре 1975 года по комсомольской путевке она приехала на БАМ из прискучившего ей Запорожья («Ни квартиры, ни мужа, ни перспектив»), познакомилась с «настоящим сибиряком» Иваном Сергеевичем Русиновым, и в год, когда отпечатали этот атлас, они поженились…

Сталинский километр

Сентябрь 1975 года. Новочунка, Чунский район. Болота, плавуны.

Старый диспетчер, работавший еще в Ангарлаге, рассказывает про «сталинский километр» – ежедневную, обязательную норму для заключенных:

– Ни жара, ни мороз, ни болезни не должны мешать работе. Пока норма не выполнена – в лагерь никто не уйдет. А на следующий день этот «километр» уходит в топь, нужно восстановить его и построить новый… 

С тех пор в окрестностях Чуны мало что изменилось – кругом по-прежнему были топи. И по-прежнему надо было строить. 

При строительстве вторых путей потребовалось удлинить пропускные трубы, и выяснилось, что отмостка на выходах старых труб, построенная пленными японцами, сделана из таких крупных камней, что сломать их не было никакой возможности. Помянув японцев недобрым словом, стали искать способ выкорчевать эти камни и нашли: привезли несколько машин горбыля, разожгли костер, и когда камни раскалились докрасна, засыпали их снегом. Потрескавшиеся от перепада температур камни можно было легко разбирать.

Знакомство

Ивана она мельком увидела 18 сентября на второй день своего пребывания в Чуне. Шустрый парень, заводной. Вторая встреча произошла чуть позже. В строительно-монтажном поезде (СМП) № 532, где Людмила работала диспетчером, нужны были баллоны с кислородом, и она позвонила в управление Ангарстроя. 

– Хорошо, поездом вышлем, встречайте завтра, – пообещали ей. 

Поскольку в СМП не было машины с деревянными бортами, начальник поезда («первый наш сват») Анатолий Яковлевич Устинов посоветовал: 

– Поезжай в старую контору, в Чуну, и найди там механика.

– Приехала, – вспоминает Людмила Павловна. – Дверь открыла и боюсь зайти: сидят полуодетые мужики и режутся в «очко». Думаю: успею я выскочить или нет, если кинутся, а сама говорю: «Мне нужен Русинов». 

– Это я, – отозвался единственный одетый парень, он только что пришел. – Чем могу помочь?    

– Нам нужна машина. Анатолий Яковлевич посоветовал к вам обратиться.

– А мы уже воду слили.

– У нас баллоны на перроне лежат…

– Ладно. Сходишь со мной в кино – привезу.

Кино

Когда наступил назначенный день, Иван не пришел. 

– Я приготовилась, ждала, а он не явился, – вспоминает Людмила Павловна, и в глазах её появляется недобрый огонек. – До сих пор не знаю причины. Заявился через неделю, что-то наплел, и мы пошли в кино. От бамовского поселка на горке, где находилось мое общежитие, до Чуны, где был кинотеатр, пять километров. Иван жил в Чуне, и этот поход для него вышел в двадцать километров: пять за мной, пять в кинотеатр, пять назад, провожать меня, и еще раз в Чуну. Ну ничего, дело молодое. Я даже не вспомню, что за фильм был. Иван говорит, про кобру, индийский.

Еще два похода в кино, и Иван сдался:

– Может, поженимся? Вот только с квартирой решу…  

На свадьбе плясали так, что гармонь порвали и развалили печь, на которой еще вчера готовили праздничный обед. И так два дня.     

Такая атмосфера

Квартирный вопрос решился очень быстро. «Мы еще заявление в ЗАГС не подали, вызывает начальник поезда и спрашивает: «Ты заявление на квартиру написала?» – «Написала», – «И что сказали?» – «Выбирай, какая понравится». Мы строили БАМ – БАМ строил нас. Если поднять статистику рождаемости в СССР за 1975-1980 годы, я уверена, самая высокая рождаемость была в поселках БАМа – одна молодежь… Когда родилась Маринка, я не знала, как купать ее, и спросить было не у кого. Зато и осуждать нас некому было – как себя вели, что делали. Атмосфера влюбленности царила кругом. Даже главный инженер Петр Волокитский лазил в окно в первом общежитии на свидания с будущей женой. В апреле я уезжала из женского общежития – почти никого не осталось, все вышли замуж».  

В поселке было три улицы – Горная, Донецкая, Родниковая. Русиновы поселились на Донецкой в однокомнатной квартире. Здесь у них родилась дочь, а когда появился сын Сережа, перебрались в двухкомнатную на Родниковую.

Семья

У Ивана Сергеевича, действительно, была лидерская жилка, основанная на какой-то мужицкой упертости. «Мы вятские, мужики хватские», – говаривал он, хоть и прожил всю сознательную жизнь в Сибири. В 1979 году Русинов поступил заочно в Иркутский институт инженеров железнодорожного транспорта, два раза бросал, но все же закончил его. 

Дома практически не бывал. Приедет, бывало, сходит в баню, в шахматы поиграет с друзьями, и до свиданья. Каждый год 31 декабря уезжал на укладку – нужно было отчитаться, что последний километр уложен до Нового года. Старший сын Сережа до трех лет отца в лицо запомнить не мог. Придет с мамой в контору, увидит начальника снабжения и зовет: «Па-па!». Девки хохочут. 

Ладно бы только один Иван Сергеевич дома отсутствовал, так ведь и ее днем с огнем не сыщешь…  

Ее отец Павел Тимофеевич Казаков работал начальником станции в Псковской области, а дед Тимофей – обходчиком путей. Дед с 37-го по 42-й год сидел по 58-й статье. Когда его освободили, Псковщина была в оккупации, и дед остался на Колыме. Мама Людмилы работала учительницей и, откровенно говоря, недолюбливала железную дорогу, а когда дочь заявила, что пойдет в железнодорожный институт, была очень недовольна. 

– Он движенец, а я буду строителем, – возразила Людмила, пытаясь убедить маму, что ее профессия будет намного легче отцовской. 

– А-а, ну если строитель, – смягчилась мама, – тогда ладно…

Мама думала, что строители работают с девяти до шести и живут оседло. Каждый вечер вместе ужинают, утром отводят детей в школу. Ничего подобного, но бамовские браки, как ни странно, оказались на редкость прочными. Может, как раз по той причине, что супруги редко видели друг друга и на ссоры не оставалось времени.  

Рельсы в будущее

БАМ для Русиновых закончился Ульканом. В восьмидесятых они переехали в Братск. Иван Сергеевич стал работать на заводе отопительного оборудования, Людмила Павловна – в СТЭМИ, но оба по-прежнему считали себя транспортными строителями. Встречаясь с бывшими коллегами, часами могли беседовать о том, какие неоценимые возможности дает БАМ. Казалось бы, все известно, но хотелось еще раз сказать об этом и удивиться: 

– Считалось, что самородной меди не существует, а она есть. В Чарской долине! А железная руда? Такой больше нигде нет: берут два куска, проводят автогеном, и они намертво схватываются…    

Но при всем богатстве сибирской природы люди у бамовцев в приоритете, и когда речь зашла о реконструкции аллеи в Осиновке в Братске, построенной в честь транспортных строителей Восточной Сибири, реакция была почти болезненной. 

– Не дадим испортить, – сказала Людмила Павловна на собрании бамовцев. – Там каждая деталь продумана. Почему, к примеру,  памятник стоит в конце аллеи? Потому что строители железных дорог всегда впереди. Даже если памятник был поставлен позже, чем появилась аллея, эта мысль, мне кажется, была не чужда авторам проекта.  

*  *  * 

В 2003 году дочь Русиновых Марина, метеоролог, уехала работать в Якутию и писала: «Железная дорога идет до Томмота, а дальше только насыпь». Людмила Павловна открыла атлас, чтобы разыскать Томмот. Пунктира, обозначающего железную дорогу, на карте не было. Но что больше всего удивило её, не было пунктира и в тех местах, где они с мужем работали: черточки доходили до Усть-Кута и обрывались. Атлас можно выбрасывать, решила Людмила Павловна и позвала мужа:

– Дед, а мы, оказывается, не зря жизнь прожили…

Сергей Маслаков